Собака Баскервилей из села Кукуево - Елисеев Александр Владимирович

— Конечно, верю, — серьёзно сказал Зосимыч, — у меня дома книжка такая есть.

— Да я не в этом смысле. Вот верят же люди в НЛО там, магию, привидений всяких.

— Ну… НЛО, бодай его кальмар, я, когда служил, сам видел. Нахальные такие. Частенько вокруг кружили. Может пришельцы, может НАТОвцы, это уж не знаю… А может, просто пары авиационного топлива! — Зосимыч в своей манере хитро подмигнул мне, улыбаясь в усы. — Из магии уважаю только водку — действует наповал, и тёщины пироги — тут уж точно не без колдовства. Привидений вроде не встречал. А собака та — литературный персонаж, ничего общего с необъяснимыми явлениями.

Мы помолчали.

— А чего это вдруг тебя заинтересовало это? — Зосимыч закончил прошивать том и тоже закурил.

— Да так, спрашиваю. Может тут у вас в Средневолжске есть легенды какие местные, мистические верования… Собак тут много… — пробубнил я под нос.

— Да, — согласился весомо мой сосед, — собаки имеются. Так домов частных много, а у живущих в квартирах тоже самосознание поселковое, етить — колотить. Заводят зверюшку, а убирать за ней не желают. Весь двор загадили!

Разговор начал переходить в совершенно иную от интересовавшей меня плоскости, и я поспешил свернуть его. Тем более что мой опоздавший свидетель уже робко стучался в дверь. В кабинет несмело заглянула голова с кислым лицом, обрамленным светло-пегой, реденькой бородёнкой. Следом за головой протиснулось и тельце в куцем пальтишке, неопределенного цвета штанах и валенках, постепенно напротив моего стола образовался дворник-сторож гаражного массива Борисыч. Глаза его смотрели печально и виновато, руки теребили знававшую лучшие времена пегую под цвет бороды шапку-ушанку.

Вообще то Борисыча, как обнаружившего труп, полагалось допросить ещё вчера, сразу по окончании осмотра места происшествия, но в суматохе, пока бегали за понятыми, Борисыч выудил откуда-то из-за гаражей заначенную бутылку неустановленной алкоголесодержащей жидкости и махом осушил её с устатку и переживаний, сразу после чего пришёл в невменяемое состояние. Ждать до обеда, пока Борисыч протрезвеет, не было ни времени, ни резона — дворника-сторожа могло так колотить с похмелья, что никакой допрос был бы невозможен. Я махнул рукой, выписал Борисычу повестку на сегодняшнее утро, передал участковому и попросил лично проконтролировать явку шельмеца под угрозой вытрезвителя, пятнадцати суток, штрафа с конфискацией спиртного и других страшных кар.

— Ну что, болезный, сознание вернулось? — хмуро спросил я дворника-сторожа.

— Ну так, эт… Вчера ещё… В обед уже как стекло… Эт… Работал я ещё… С обеда вчера… как стекло… — спотыкаясь о собственные слова забубнил Борисыч.

— Паспорт давай, присаживайся, — вообще-то я всегда взрослым незнакомым людям говорю «вы», но Борисыч был из той прослойки общества, которая легче воспринимает привычное для себя простое обращение. Я решил не путать дворника-сторожа в социальных ролях, отчего весь допрос сам себе казался хамоватым приказчиком.

«Свидетель Рябинкин Василий Борисович, 1941 года рождения, русский… По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее:

В ГСК № 15 работаю около трёх лет, в должности сторожа, по графику: сутки через двое, в мои обязанности входит осмотр территории ГСК, проверка целости замков на дверях гаражей, выявление посторонних предметов, автомобилей, странного поведения посторонних людей, вызов органов правопорядка в случае обнаружения попыток хищения или хулиганства на территории ГСК.

Территория ГСК не огорожена, через массив гаражей проходит дорога, с одной стороны ГСК расположен дом № 37 по ул. Прокофьева, с другой стороны детский сад, номер и точный адрес которого я не знаю.

Я заступил на дежурство в 6 утра, понедельник 7 февраля 2000 года, мой сменщик Федотов Виктор Анатольевич, был с бодуна, то есть в состоянии похмелья, после принятого накануне алкоголя. Он ничего не сказал мне о событиях прошлой ночи. Думаю, если бы он заметил что-то подозрительное, он бы мне обязательно сообщил. Предполагаю, что предыдущей ночью, скорее всего, он крепко спал.

Приняв смену, я отправился обходить территорию. Это было приблизительно в 7 ч. 30 мин. утра. Около гаража № 28 на обочине дороги, я увидел странную кучу, как мне сначала показалось, тряпок, покрытых снегом. Около кучи не было видно следов, потому что соседними гаражами зимой хозяева не пользуются, а ближайшие, из которых по утрам забирают машины, находятся от этого места на расстоянии около 30–50 метров. В это время года по утрам еще бывает темно, когда хозяева забирают машины, поэтому автовладельцы вряд ли заметили эту странную кучу.

Подойдя ближе, я увидел, что это тело человека. Он лежал, раскинув руки, головой от дороги в сторону гаража № 28. Сверху тело было присыпано снегом. Я ничего не стал трогать, а сразу побежал вызывать милицию».

Я окончил писать и откинулся на спинку стула:

— Рядом с телом точно ничего не было?

— Ну так эт… не было ничего…

— К телу подходил кто-нибудь?

— Так эт… как же… когда ваши приехали… они и подходили.

— А до их приезда никто?

— До них вроде никто… тока я же эт… звонить бегал… мог и не видать.

— Убитого знаешь?

— Нет, ваши сказали — коммерсант, что ль… Не из наших гаражей точно.

— Ладно, читай и расписывайся, на первой странице просто роспись ставь, на второй пиши: «С моих слов записано верно, мною прочитано», а потом роспись.

Борисыч расписался, не читая, вздохнул с явным облегчением и, вероятно желая польстить всемогущим правоохранительных органам добавил от себя:

— А ваши эт… молодцы, ну молодцы! Приехали утром быстро, поработали. А я эт… после обеда как проспался, эт… смотрю, опять работают. Один приехал, но шустрый такой, всё облазал.

— Кто шустрый? — не понял я.

— Так, эт… милиционер ваш.

— А откуда ты взял, что он милиционер? Опергруппа же с утра была, — я, кажется, набрёл на кое-что подозрительное.

— Так, а кто ж?.. Он же в форме был…

— Так, с этого места поподробнее! Как он выглядел, во сколько пришёл?

— Ой, да я не знаю… не… может, спутал чего, — сторож-дворник замахал на меня руками и как будто смутился.

На такие случаи, у меня в запасе был старый, как шапка Борисыча, следовательский приемчик. Строгим голосом, театрально сделав официальное лицо, я задал вопрос:

— Свидетель, то есть вы утверждаете, что на месте происшествия в понедельник после обеда точно никого не было?!

— Нет, я эт… говорю же, был милиционер.

— Как он выглядел?

— Не я эт… не помню. Говорю ж, эт… не помню совсем я.

— Ну, например, это мог быть негр с балалайкой на одной ноге?

— Не, — осторожно захихикал Борисыч, — эт… не… не негр!

— Ну вот видите, свидетель, — продолжал я строго, — что-то вы всё-таки помните! Значит, будем вспоминать дальше…

«Дополнение к протоколу. В понедельник утром, когда на место происшествия прибыла оперативная группа, я почувствовал себя плохо, прилёг в сторожке и уснул. Проснулся около полудня и узнал от дворничихи с дома № 37 Варвары Степановны, фамилию которой не знаю, что сотрудники милиции, приезжавшие на место преступления, уже уехали. После обеда, приблизительно в 13 ч 30 мин, я опять совершал обход территории и видел, что место преступления ещё раз тщательно осматривал милиционер в форме. Приметы милиционера: волосы черного цвета, рост средний, лицо славянское, особых примет не имеет. Во сколько он ушёл, я не видел».

Отпустив на волю в пампасы истомившегося в нашем пыльном помещении Борисыча, я набрал по телефону уголовный розыск, попросил знакомый хриплый глухой голос позвать Мельникова и выяснил у него, что из работающих по убийству Герасимова оперативников никто вчера на место происшествия не возвращался, да и незачем это было делать. И что подобных поручений они никому не давали. Я вроде тоже. М-да… Очень странно.

— Очень странно, етима! — подтвердил мои мысли Зосимыч, присутствовавший при допросе и беспрерывно отравлявший воздух в кабинете своей убойной «Примой». — Кто бы это тут мог быть и зачем? После путёвого осмотра места происшествия вряд ли там можно чего ценного найти. А под такое описание тут половина нашего РОВД подпадает.